В прошлом
странный брак во вкусе Достоевского, длинные письма и копии, писанные плохим, неразборчивым почерком, но с большим чувством, бесконечные недоразумения, объяснения, разочарования, потом долги, вторая закладная, жалованье жене, ежемесячные займы — и всё это никому не в пользу, ни себе, ни людям.
Неточные совпадения
— Очень рад, — сказал он и спросил про жену и про свояченицу. И по
странной филиации мыслей, так как в его воображении мысль о свояченице Свияжского связывалась с
браком, ему представилось, что никому лучше нельзя рассказать своего счастья, как жене и свояченице Свияжского, и он очень был рад ехать к ним.
Кстати, заметим мимоходом, что Петр Петрович, в эти полторы недели, охотно принимал (особенно вначале) от Андрея Семеновича даже весьма
странные похвалы, то есть не возражал, например, и промалчивал, если Андрей Семенович приписывал ему готовность способствовать будущему и скорому устройству новой «коммуны», где-нибудь в Мещанской улице; или, например, не мешать Дунечке, если той, с первым же месяцем
брака, вздумается завести любовника; или не крестить своих будущих детей и проч. и проч. — все в этом роде.
Однако сделалось по-моему: на том же дворе, но в другом флигеле, жил очень бедный столяр, человек уже пожилой и пивший; но у жены его, очень еще не старой и очень здоровой бабы, только что помер грудной ребеночек и, главное, единственный, родившийся после восьми лет бесплодного
брака, тоже девочка и, по
странному счастью, тоже Ариночка.
— Вам должна быть известна моя воля… Я не могу согласиться на такой
странный, можно сказать, неприличный
брак.
— Договаривайте, Дмитрий Павлович, договаривайте — я знаю, что вы хотели сказать. «Уж коли на то пошло, милостивая государыня, Марья Николаевна Полозова, — хотели высказать, —
страннее вашего
брака ничего нельзя себе представить… ведь я вашего супруга знаю хорошо, с детства!» Вот что вы хотели сказать, вы, умеющий плавать!
Брак с князем казался всякому до того выгодным, до того блистательным, что даже
странная сторона этого дела никому не бросалась в глаза.
От этого-то и происходит то кажущееся сначала
странным явление, что у народов, признающих религиозные учения гораздо более низкого уровня, чем христианство, но имеющих точные внешние определения
брака, семейное начало, супружеская верность несравненно тверже, чем у так называемых христиан.
На другой же день утром Полояров открыто и совершенно неожиданно для Лубянской заявил членам коммуны о том, что состоит с нею в натуральном
браке; но такая откровенность, к удивлению девушки, никому не показалась ни
странною, ни зазорною, ни неуместною; напротив, все приняли известие это как самую простую, достодолжную и обыденную вещь, и только одна Лубянская сама же покраснела до ушей и, со слезами досады на глазах, не знала куда деваться от устремившихся на нее равнодушных и каких-то словно бы оценочных взглядов.
— Но почему же ты не хочешь развода? — спросил доктор, начиная раздражаться. — Ты
странная женщина. Какая ты
странная! Если ты серьезно увлеклась и он тоже любит тебя, то в вашем положении вы оба ничего не придумаете лучше
брака. И неужели ты еще станешь выбирать между
браком и адюльтером?
Я сажусь и начинаю излагать свой взгляд на
брак. Сначала, чтобы не заходить далеко, быть по возможности кратким, я делаю маленький исторический обзор. Говорю о
браке индусов и египтян, затем перехожу к позднейшим временам; несколько мыслей из Шопенгауэра. Машенька слушает со вниманием, но вдруг, по
странной непоследовательности идей, находит нужным прервать меня.
От этого-то и происходит то, кажущееся сначала
странным, явление, что у евреев, магометан, ламаистов и других, признающих религиозные учения гораздо низшего уровня, чем христианское, но имеющих точные внешние определения
брака, семейное начало и супружеская верность несравненно тверже, чем у так называемых христиан.
На Охримовых вечерницах также происходили и сближения, последствием которых являлись
браки, но тут тоже была замечена очень
странная особенность, необыкновенно послужившая в пользу Охримовой репутации: все молодые люди, полюбившиеся между собою на вечерницах Охрима и потом сделавшиеся супругами, — были, как на отбор, счастливы друг другом.
То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот
брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что-то
странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.